что сказать
кажется давно я не писала
своей жизни послание
все хуево или нет
не знаю
настроение на самом деле спокойное
хотя понимаю что все хуево
ничего пока что не тревожит мой сонный дух

Александр кажется совсем забыл меня и сам так же думает обо мне
а может и совсем забыл
почему то меня тоже это не тревожит
хотя люблю его все так же, как хорошего другого
первый раз кажется написала здесь чье-либо имя

не осталось практически никаких эмоций от той ночи с текилой одиночеством
рукой резаком феее
опять кровь слезы испачканы заляпаны листы молескина
писала что люблю не могу забыть
может это так а может порыв какой то странный
хотя я рада что написала, о знаю что это плохо
ни к чему хорошему уж точно не ведет
но мне наверное стало легче.

он ответил мне , чем дал снова какой-то знак
я до сих пор его возношу
мне до сих пор хочется любить его
такого





1994

Я погряз в тишине, я по-черному запил,
Ты умчалась к кому-то чужому на запад:
В Дюссельдорф, Амстердам, черт возьми, Коппенгаген,
Пыль дорожную в пену месила ногами.
А Москва принимала измученным чревом
Все мои истерии, и, в целях лечебных,
Наливала мне водки. Тверская жалела
Поворотом направо... поворотом налево...
Я слонялся по городу, как сифилитик,
Слушал каждое утро: болит, не болит ли
Место в теле, где каждый твой локон запомнен.
Я срывал занавески с окошек, запоры
С трех дверей нашей маленькой спальни. Напрасно.
Я анализы крови лизал от запястья
Выше...выше... давился, и привкус металла
Оставался на небе. Густой, как сметана.
(плюс) друзья, приходившие ежевечерне,
Помогали мне встать, но тугие качели
Поддавались неловко. Я падал, я плакал,
Я твоих фотографий заплаты залапал,
Заласкал, залюбил. Заболел скарлатиной.

И анализы крови, и привкус противный,
и на небе московском созвездие овна:
все мне виделось только тобой, поголовно.

Я примерно учился искусству тебя забывать.